…Мы остановились на том, что Фёдор Ростопчин, по воле горячего императора Павла (а может – и своей собственной) оказался в очередной опале… Скорее всего, она бы не затянулась (как уже бывало)… но власть, как говорится, «переменилась» – и граф окажется не у дел на одиннадцать лет…
…Как мы понимаем, «опала» по тем временам означала всего лишь отстранение от государственных должностей – плюс «холодность государя». Немало, конечно, – но, всё же, не повод совершать сеппуку… так что граф развивает кипучую деятельность в своём подмосковном имении Вороново. Поначалу он выписывает породистый скот и сельхозмашины «из-за бугра» – но, преуспев (и даже, как говорят, вырастив собственную породу лошадей) Ростопчин внезапно обращается к, с позволения сказать, импортозамещению – и даже сочиняет книжку, в которой убедительно доказывает преимущества отечественной сохи перед чуждым английским плугом…
(Надо сказать, «дней Александровых прекрасное начало» графу сильно не пришлось по душе – он почём кроет и Сперанского, и масонов… известный нам друг Пушкина, Вяземский, писал про него в те дни так: «Монархист в полном значении слова, враг народных собраний и народной власти, вообще враг так называемых либеральных идей». С другой стороны, в московских салонах Растопчину полной мерой отвешивают респект: «Это был один из тех умных людей, которые умеют сказать что-нибудь интересное даже и о погоде. Об остроумии его и говорить нечего: оно всем известно…» Или вот ещё: «Нельзя было не удивляться обширной его памяти, любезности, остроте и особенному дару слова, коим одарён он был от природы».
…Этот самый дар слова во всей красе явит себя на седьмом году опалы, когда безусловным бестселлером (причём, поначалу – в рукописных копиях) станет памфлет «Мысли вслух на Красном крыльце». (Заметим – в отставке политическая линия Ростопчина удивительным образом повернётся «на сто восемьдесят»!.. (А может – и неудивительным, если мы предположим что ранее министр императора Павла черпал вдохновение, преимущественно, в идеях своего шефа. Теперь же, на фоне новых Наполеоновских войн, такая перемена выглядит вполне естественной). Так или иначе – граф становится не только русофилом, но и ярым «франкофобом»: «Господи помилуй! Только и видишь, что молодёжь, одетую, обутую по-французски; и словом, и делом и помышлением французскую! Отечество их на Кузнецком мосту, а Царство Небесное – Париж». А в 1808-м (на минуточку – на сцене императорского театра – идёт его пьеса «Вести – или убитый живой»: «Я люблю всё русское, и если бы не был, то желал бы быть русским, ибо ничего лучше и славнее не знаю!» О как!..
…Впрочем, на положении Ростопчина эти метаморфозы пока никак не сказываются (невзирая на пожалованный в 1810-м второй по значимости придворный чин обер-камергера) …так вот – к службе его призовут только в мае 1812-го, назначив генерал-губернатором и главнокомандующим Москвы. Свежеиспечённый генерал от инфантерии рьяно примется за дело!..
…Современники и последующие историографы по-разному оценивают труды Растопчина в военное время – с одной стороны, он действительно успеет эвакуировать немало ценностей; с другой – далеко не все (причём, брошенными останутся несколько тысяч раненых). …Но Кутузов известит губернатора о планируемом «оставлении Москвы» за сутки!.. Само собой, тому по должности приходилось до последнего момента заверять горожан: «…светлейший говорит, что Москву до последней капли крови защищать будет и готов хоть на улицах её драться». (И многие не успеют покинуть город).
…Противоречивое отношение вызывают и так называемые «афишки» – одни хвалят их за «народность и понятность», другие – упрекают за «неуместное бодрячество» и «шапкозакидательство». В сущности – так оно было (чего не отрицал и сам Ростопчин: «всё достигалось словами, отчасти шарлатанством…» Чего сто́ит такое обращение к Наполеону: «Полно тебе фиглярить; вить солдаты-то твои карлики да щегольки: ни тулупа, ни рукавиц, ни малахая, ни онуч не наденут. Ну где им русское житьё-бытьё вынести? От капусты раздуются, от каши перелопаются, от щей задохнутся, а которые в зиму-то и останутся, так крещенские морозы поморят».
…Придраться можно и к афере с воздушным шаром – в своё время Наполеон немца Липпиха прогнал – а вот русские (и в первую очередь – Московский губернатор) в идею чуда-оружия прямо-таки вцепятся!.. Ничего из этой затеи не выйдет – однако, семьдесят (или даже сто пятьдесят) тысяч казённых рубликов будут освоены в кратчайшие сроки… Не заладится и с ополчением – Кутузов ждал под Бородино восемьдесят тысяч москвичей, но получит менее двадцати восьми…
…Ещё один щепетильный момент – отъезд самого́ губернатора: хоть и отбыл он одним из последних – но успел бросить взбудораженной толпе подозреваемого в шпионаже. (Александр I выговорит ему: «…казнь была не нужна, в особенности её отнюдь не следовало производить подобным образом. Повесить или расстрелять было бы лучше»). Якобы, только эта «жертва» позволит графу сбежать от им же обнадёженных горожан… (Справедливости ради – всё своё имущество (на добрых полмиллиона) он бросит, не пытаясь спасти…)
…Наконец – пресловутый пожар Москвы… Многие авторы утверждают – Ростопчин самолично освобождал заключённых, и брал с них клятву – жечь город!.. (А впридачу – вывез всю пожарную технику). Другие резонно возражают – жгли все подряд… да и само собой нередко загоралось в неразберихе сначала отступления – а потом прихода неприятеля… Сам граф все обвинения категорически отвергал – но Европа, с подачи Наполеона, в эту версию свято уверует…
…И это окажется на руку нашему герою, когда он, отпросившись после окончательной победы в отставку, на восемь лет уедет в ту самую Европу. (Причём – не удивляйтесь – базироваться будет в Париже!) «Я пользовался здесь успехом, какого не имел ни один иностранец. Я внушал интерес, какой вызывает слон или морское чудовище». Вскоре после возвращения Ростопчин умрёт…
PS: …По всей видимости, шестидесятидвухлетнего графа подкосила неожиданная смерть от чахотки любимой младшей дочери, Елизаветы… (И ещё больше – её тайный переход в католичество; причём – под воздействием перекрестившейся задолго до этого матери, Екатерины Петровны – удар получится двойным). …А вот другая дочь, Софья, станет графиней де Сегюр – и популярной (как говорят – до сих пор) французской детской писательницей… Впрочем, это – совсем другая история.
Напоследок. 23 марта 1965 года родился Марк МакЛохлан, более известный как Марти Пеллоу – вокалист шотландской группы «Wet Wet Wet». В середине 90-х хит (собственно – кавер) «Love Is All Around» из картины «Четыре свадьбы и одни похороны» продержался на вершине британского чарта рекордные 15 недель подряд – и, как утверждается, не побил рекорд Брайана Адамса (16 недель) только потому, что гордые шотландцы потребуют удалить надоевшую им собственную запись из ротации.
Journal information