Нобелевский комитет в очередной раз осрамился - присудил Премию Мира Евросоюзу. Притом, что были вполне достойные кандидаты: например, наши правозащитники и бескомпромиссная радиостанция «Эхо Москвы». В очередной раз Европа нас не оценила – ну и наплевать на неё. Исторический опыт показывает, что с этой самодовольной Европой по-другому нельзя.

Впрочем, наплевать не так-то просто – и дело даже не в наших углеводородах, от которых она так мечтает отделаться. С углеводородами, как раз, у них ничего не получится – никакой замены им в ближайшей перспективе не предвидится, хоть заставь всю эту самую Европу какими-нибудь ветряками. Конечно, велико желание сбить цену или попросту забрать наше национальное достояние  даром, но как? Разве что в очередной раз попытаться нас завоевать - а это, как известно, дело малоперспективное.

Но так было не всегда - и не везде.

Полистаем хоть школьный учебник, и мы увидим, что вся европейская история, вплоть до середины двадцатого века – сплошная хроника завоеваний и переделов. Только после Второй Мировой европейцы развернули аттракцион неслыханной щедрости, массово даруя свободу своим колониям. Разумеется, не потому, что у них вдруг открылись глаза на собственную вековую несправедливость. С одной стороны, сказались последствия войны, - и, скорее, это были не столько потери, сколько всеевропейская усталость. Ну, психологически сложно было послевоенным британцам опять привязывать мятежных индусов к пушкам! (Вообще, две мировые, а по сути, европейские войны, – это грандиозный по трагизму, поразительный по идиотизму многих участников, и пугающий по последствиям мемориал взаимоистреблению белой расы).

К тому же, население колоний сильно изменилось, галопом проскочив исторический путь, на который без помощи «белого человека» ушли бы многие столетия. (Другой вопрос – насколько он мог бы оказаться другим, и не стало бы так для всех лучше). Но, что сделано, то сделано – аборигены пообтесались и почувствовали непреодолимую тягу к самоопределению. Действовали они по-разному: кто-то обходился «ненасильственным сопротивлением», кто-то совсем наоборот, - но колонизаторы ушли. Собственно, недалеко и ненадолго – очень быстро выяснилось, что эксплуатировать туземцев можно по-новому, и столь же успешно. Стрелять те более-менее научились, а вот делать ружья – нет; не говоря уж об эксплуатации мудрёных механизмов белого человека. Таким образом, Европа (и, разумеется, давно примкнувшая к ней Америка) благополучно продолжили разработку колониальных богатств – правда, за это теперь приходилось немного приплачивать. А потом начался великий исход промышленного производства, результаты чего Запад вскоре пожнёт в виде полной деквалификации и даже люмпенизации собственного населения.

Впрочем, всё это – практически новейшая история, в которой Запад близок к тому, чтобы утратить доминирующее положение в этом мире. Хотя, скажите по совести – кто в это по-настоящему верит? Вроде, по всему выходит, что краха не миновать, что это, как говорится, объективная реальность – но нет, мы отводим глаза в сторону и шепчем: «Не может быть, они выкрутятся, они такие могущественные».

Западные (читай: европейские) ценности буквально пропитали человечество. И речь вовсе не о современных идеях этого умирающего мира – они, как раз довольно странные и противоречивые, а потому привлекательны либо для соответствующего контингента, либо для демагогов. Речь о многовековом торжестве Запада над континентами и народами. На чьих языках мы говорим? Чью историю изучаем, наравне с собственной? Чья культура – от Возрождения до какого-нибудь поп-арта – служит нам образцом для подражания? Чьи технологии навсегда стали для нас символом прогресса и совершенства?

Разумеется, всё это произошло не в один день, и не в один век. И сделал всё это совсем другой Запад. Он не был ни толерантным, ни политкорректным, отнюдь. Европейцы отличались исключительной пассионарностью, то есть, говоря попросту, не знали комплексов, были жадны до жизненных благ, и искренне верили в свою исключительность. В общем, мир был создан для них – оставалось его освоить.

Пожалуй, первыми за это обстоятельно принялись древние римляне – в конце концов, европейцами того времени были именно они, а галлы с прочими германцами -  ну, как бы это сказать… Надо отметить, что военное преимущество Рима над туземцами было вполне относительным – времена «грохочущих трубок» ещё не наступили. Поэтому отдадим завоевателям должное: для создания наиболее организованной, а потому самой непобедимой армии тех времён им пришлось немало поработать, причём, в значительной степени, головой. Зато в остальном различий мы находим мало – пришёл, увидел, победил. Рапорты Цезаря о миллионе убитых галлов или Траянова колонна, где победители размахивают отрубленными головами – памятники поздних времён, но у нас нет никаких оснований считать, что методы приобщения варваров к цивилизации менялись. Более того – как раз поздние римляне начали давать слабину – искать для своих вторжений некий благопристойный повод, потом сажать на престол приглянувшихся местных царьков. Цезарь, как мы помним, даже умудрился протащить туземных вождей в Сенат – возможно, убили его, в том числе, и за это. Впрочем, дела было уже не поправить – началась ползучая экспансия; роль варваров в жизни Империи становилась всё важнее; потом они начали защищать её от ещё более варварских варваров; потом стали в ней править; потом… ну, вы знаете.

А некоторые считают, что история не повторяется!

Далее на протяжении долгих столетий будущие европейцы занимались исключительно тем, что пытались осознать себя таковыми, а тем временем с исключительным усердием резали друг друга. Возможно, их смогли бы построить монголы – но тем помешали внутренние проблемы. В результате, грозные кочевники благополучно остались с нами, предоставив историкам возможность бесконечно спорить, кто от этого выиграл.

Ещё раньше была попытка некого объединения средневековой Европы, а заодно и очередной колонизации – нам она известна под названием крестовых походов. И то и другое получилось не очень – между собой подозрительные бароны и короли не ладили; а туземцы попались уж очень воинственные и несговорчивые. Особенно не способствовала успеху идеологическая подоплёка – банальный грабёж аборигены ещё бы как-то поняли, но «священная война» показалась им слишком серьёзным вызовом. Вообще, идеологические противоречия имеют обыкновение заслонять истинные цели любой войны и приводят к совершенно излишнему ожесточению сторон. В итоге, успехи оказались локальными и кратковременными; вскоре доблестные рыцари утратили всё завоёванное. Более того – как выяснилось, они разбудили лихо – вскоре их потомки будут вынуждены проявлять чудеса героизма, отстаивая собственные косовы поля.

Вышеперечисленные события крайне интересны сами по себе, но ещё интересней наше к ним отношение – зная довольно многое о древних римлянах и средневековых европейцах, мы склонны восхищаться их деяниями и даже искать в них некие моральные императивы для себя. Все они у нас великие – и  палач галлов Цезарь; и мясник Ричард Львиное Сердце; и множество менее известных персонажей вроде храбрых разорителей Константинополя или благополучно потонувшего в ручье Барбароссы. Можно сказать банальное: «такие вот жестокие были времена», можно в очередной раз повторить, что «историю пишут победители», - всё это справедливо, но это только часть феномена. Удивителен контраст между нашим знанием и безудержной героизацией строго одной из сторон конфликта.

С европейцами всё понятно – их веками приучали считать своей исторической и духовной колыбелью Древний Рим (что вообще-то показательно: ни относительные домоседы греки, ни столь по-современному толерантный Александр Македонский – именно алчные, твердолобые покорители всех и вся: римляне).  Европейцы своими прародителями гордятся: от них пошла демократия, от них пошло право, от них пошли языки – да что там, от них пошла вся западная цивилизация!  Крестовые походы овеяны для европейца романтическим ореолом – как же, «освобождение Святой Земли», «возвращение Гроба Господня»!

Но мы-то тут при чём?

Ах, да – стыдно не знать классики. Но кто вбил нам эту мысль в голову? И зачем? С чего мы решили, что эта классика – наша?

Или мы всё-таки «Тартария»? Или мы – «язычники, от которых самого Господа Бога тошнит»? Ведь называли нас и так – для средневековья формулировочка ещё та! Пострашней, чем в наши дни заявить: «А у вас проблемы с демократией». Суть, впрочем, одна – услышишь что-нибудь подобное в свой адрес – и прощай, спокойная жизнь, начинай ждать, когда придут тебя воспитывать. Или - готовиться к встрече.

Насколько нам известно (и подтверждается самим фактом нашего существования), Русь западной колонизации избежала. По крайней мере, пока. Но это, как говорится, отдельная история.

Спортивные обозрения